Глава 8, стр. 5 После моих студенческих гастролей с оперным театром Ленинградской консерватории в Карелии я на свои каникулы поехала отдыхать на Северный Кавказ в Пятигорск. Я принемала там целебные миниральные ванны, дышала прозрачным горным воздухом, поднималась на гору Машук и к памятнику моего любимого поэта Лермонтова. Я часто посещала места, где он любил бывать: грот и Эолову арфу (беседку в горах). Я вставала очень рано, еще до рассвета, и шла лесистой, извилистой дорогой в горы, где молоком растилался утренний туман. Каждое дерево, каждый куст и каждая травинка-- все цвело и изливало сладчайший аромат. Птицы своим пением возносили хвалу восходящему солнцу. Свежий, прозрачный, хрустальный шалавливый ветерок шелестел листвой и прохладная роса скользя с листьев, рассыпалась, переливаясь жемчугом в солнечных лучах. Мое сердце ликовало, ведь я тоже была частица этого великолепного мироздания. Высоко в горах стояла беседка "Эолова арфа". И каждое утро в этой беседке я встречала восход солнца слушая как ветерок просыпаясь и набирая силы переберает над моей головой тонкие, певучие струны Эоловой арфы.

И однажды странный случай произошел со мной в этой беседке. И даже сейчас, вспоминая об этом, сердце мое замирает, а память вновь напрасно старается припомнить что-то былое. Как затерявшуюся мечту? Не знаю. Но однажды к этой беседке подошел юноша:--"Здравствуй, ранняя пташка",--сказал он, и поднес мне букет полевых цветов. Мое сердце ужасно забилось, как птица в клетке, меня всю охватило какое-то парализующее оцепенение. Я не отрываясь смотрела на этого молодого человека, выронив из рук цветы. А он усмехаясь собирал их, что-то мне говоря. И этот голос и слова его казались мне такими знакомыми и родными. У меня было чувство, что все это уже было когда-то, что я уже слышала этот голос, что я знаю его, но когда все это было? Он посмотрел мне в глаза и вдруг умолк. А я боялась упустить от сябя это удивительное, не счем не сравнимое чувство появляющихся и исчезающих, в лабиринтах памяти моей воспоминаний, как лучи света и тени. Мой разум лихорадочно, напряженно старался разглядеть в этих лучевых импульсах полную картину какого-то события. Я чувствовала, что сейчас, вот-вот еще немного и память откроет мне что-то необыкновенно важное: -окно в другое время, быть может в другое столетие. Как это передать? У меня было обсолютно четкое чувство, что я уже былы с этим человеком когда-то в этом месте, и что он уже подносил мне букет цветов, и что сейчас я назову его по имени и мы пойдем с ним в долину в родное село или город?--домой!--И теплый ветер будет ласкать мои косы, и он посмотрит на меня лукавым взглядом. Когда? Когда это было? И с кем? И ответ уже был так близко в уголках моей памяти, вот-вот должен был сорваться с моих уст. Но этого не случилось. Юноша молча уходил в долину. И как только он исчез в ущелье горы, это не до конца раскрытое воспоминание покинуло меня. Оно рассеялось как туман в ущелье горы. Откуда пришли эти воспоминания? От души? Может это, так сказать, генетическая память. У меня было странное чувство, что я жила когда-то здесь в чьем-то образе, в чьем-то подобии. И сердце мое радостно замирало от одной мысли, что в этой Эоловой беседке, согретой розовой Авророй восходящего солнца, как бы преоткрылась дверь в другое измерение, в другую жизнь. Должно быть, что какие-то гены во мне, все еще несут информацию от далеких предков моих, которые дали мне знать таким образом, что на этом месте случилось когда-то что-то счастливое и важное. Не со мной ли? И даже теперь, по прошествии многих, многих лет мое сердце сладко замирает при воспоминании и в душе звучат слова любимого поета: И лучших лет надежды и любовь--В груди моей все оживает вновь, И мысли далеко несутся. И полон ум желаний и страстей, И кровь кипит--и слезы из очей, Как звуки, друг за другом льются.