Стоял прекрасный солнечный день. Мы плыли на небольшом красивом пароходе по озеру Комо.

По берегам озера, у подножия Альп, как бы выростая из воды расположились раскошные белоснежные особняки эпохи ренесанса, чьи мраморные ступени ласкали лазурные волны, набегавшие от проходящих мимо парусников.

С заснеженных вершин величественных Альп веяло прохладой, воздух был душистый и вкусный.

Мне казалось, что я попала в Рай или в волшебное царство моих далеких детских мечтаний. И все было бы прекрасно, если бы не серьезный и деловой кагебешник Петя, один из "пистолетов", сопровождавших нас в этой поездке. Он сел рядом со мной и стал пристально глазеть на одного юношу из кардебалета. --Петя,--сказала я.

--Такое замечательное утро. Такая невообразимая красота вокруг. Сплошная Италия! А вы смотрите не на красивую молодую женщину, рядом с которой сидите, а на молодого танцора, не странно ли? --Не говорите чепуху Рената,--сказал он. --Мне очень интересно, отчего это все сидят, а этот парень стоит. Кого это он ждет? К юноше подошла молодая итальянка, переводчица. Петя оживился:--Ага, вот кого он ждал! Интересно! И он продолжал пожирать глазами воркующую молодую пару.Я смотрела на него с отвращением, меня так и подмывало сказать ему: "Не туда смотришь, П-е-т-р-у-ш-а. Сюда надо смотреть, на меня посмотри!"

Но я тут же испугалась своего дурацкого порыва и стала донимать его видами, проплывавшими мимо нас. Он сказал серьезно:--Рената, прошу вас, не мешайте мне, когда я работаю. Не отвлекайте меня. Когда мы вышли на берег, я увидела "пистолета" Петю, растерянно метущегося по причалу. Видно он потерял из виду тех за кем следил.

Но в своих мыслях я уже была над всей нашей толпой, Я парила там, над Альпами, так живописно вырисовывающимися над озером Комо. В душе своей я уже улетела и никто не был в силах меня снова заковать. Я сбросила с себя цепи. В душе своей я была свободна. --Ну Рената, размечталась, ничего вокруг не замечает,--вернули меня к действительности голоса наших женщин.--Итальянские мужчины головы себе свернули, стараясь обратить ее внимание, а она хоть бы что! Уставилась в небо, как загипнотизированная, Что ты там увидела? Я посмотрела на них, засмеялась и сказала:--свою судьбу.

И мы пошли осматривать замечательный ботанический сад, полон красок и звуков. Ко мне присоединился главный режиссер театра Борис Александрович Покровский. Сначала мы говорили о диковинных растениях парка. Потом перешли к искусству. Покровский ставил оперу С.Прокофьева "Игрок" по Ф.М. Достоевскому, которую Большой театр собирался повести в Америку. Перед отъездом в Италию уже были распределены роли, где я должна была петь "бабуленьку", и мы уже имели встречу с Покровским перед отъездом в Италию, обсуждая режиссерское решение этого спектакля. И теперь, в итальянском ботаническом саду, Покровский вдруг заговарил об этой постановке. Покровский трактовал героя оперы, как человека, который, проиграв все, не может остановиться: он одержим жаждой наживы. Деньги--вот его бог. Я сказала, что с моей точки зрения, Достоевский иначе объесняет одержимость своего героя. --Ну?--иронически улыбаясь, спросил Покровский. --И как же он считает, по-вашему? До чего же вы додумались?--Я не додумалась, Борис Александрович, я просто считаю, что эта повесть во многом автобиографична, ведь Достоевский, будучи сам одержимым игроком, который провел за игорным столом десять лет, прекрасно знал причину этого болезненного состояния. Если поначалу у Игрока и была мечта разбогатеть, то потом это стало азартом, страстью, своего рода наркоманией. Он уже не может существовать без вертящейся рулетки. Выигрыш или проигрыш--равны, была бы возможность играть. Важен не результат--важен процесс. И это его любовь, страсть, поэзия и романтика. В этом смысл его жизни. --Это очень глупо, то что вы говорите,--сказал внезапно возбудившийся Покровский. --Вы совершенно не понимаете Достоевского! Все гораздо проще!

Деньги! Деньги--это то, за что вы можите купить весь мир. И эта страсть к деньгам--двигатель жизни всего человечества! И что побеждает в мире, по-вашему?--Добро!-- сказала я. --Зло--сказал он. --Зло побеждало и побеждает в мире. А вы просто наивная мечтательница. В мире всегда побеждает зло. Люди боготворят зло. Поклоняются ему. Возьмите Гитлера. Немцы боготворили его, а он своим злом приносил немцам счастье. Стало быть Зло есть счастье. --Но ведь добро победило,--сказала я. --Где же теперь Гитлер? И сколько бы ни было на свете Зла и как бы оно ни торжествовало, добро все же сильнее, потому что на его стороне такие люди как Христос, Спартак, князь Мышкин, наконец! Покровский смеясь говорил, что я сама себе противоречу, потому что всех, кого я упомянула, победило зло. --И нет!--сказала я. --Я думаю, что только благодаря таким подвижникам Добра наша планета все еще существует и не смотря на возрастающую "цивилизацию" все еще прекрасна! --Рената,--сказал Покровский, пристально меня рассматривая,--с такой дурацкой философией и верой в победу добра вы никогда не сделаете большой карьеры.

Только зло ведет к вершинам богатства, славы и успеха. Посмотрите вокруг себя,дорогая, посмотрите на своих коллег. Они одержимы злом. Вот почему они замечательны. -- Я не могу поверить в такой цинизм, и я не могу жить в таком цинизме. --Ну что же,--сказал он,--тогда по закону естественного отбора, выживает сильнейший. И я подумала, как выгоден Дарвин с его наукой для людей с принципами и мировозрением как у Покровского, ведь в данном случае мораль теряет свое значение,--сильнейшему законно позволяется уничтожать слабейших по "естественному отбору". А Покровский продолжал говорить:--в мире слишком много зла, а жизнь так коротка. А певческая жизнь артиста--того короче. Никогда, никогда, Рената вы не сделаете настоящей карьеры с вашим мировоззрением. От его философии веяло гностицизмом. У меня от отвращения было тошно на душе. В его присутствии мне стало нечем дышать и я быстро пошла к группе наших артистов.